and the stars exploding, we'll be fireproof.
хочется слепого тэхёна.
который потерял зрение, а не родился слепым. какая-нибудь противная болезнь, медленная, когда у постепенно блекнут цвета и размывается окружение. но он не сдаётся, а только с тихим смирением учится жить по-новому. живёт с сиделкой, на какое-нибудь пособие по инвалидности и подачки от родителей, потому что самому ему работать никак, а родителям особо не до него, у них ещё двое детей, которых нормально поставить на ноги нужно. квартиру свою двухкомнатную он изучил вдоль и поперёк, а я для выходов на улицу — ну и для (каких-никаких) разговоров и общения — волонтёры.
из друзей у него — один, с детства, чимин, но тот занятый своими делами; конечно, время на тэхёна у него есть, и даже на совместные выезды и прогулки, но не 24 часа в сутки.
из отношений — одна-единственная девочка с младшей школы, которую тэхён по-детски любил.
а потом начались эти проблемы.
что у него осталось, так это любовь к чтению, и иногда у него хватает смелости вызвать волонтёра, добраться до библиотеки для слепых или приглашает волонтёра домой почитать, что бывает интереснее. и для таких вот приглашённых он покупает книги в книжном недалеко от дома.
в книжном, в котором работает на полставки чонгук. для своих 17-18, немного нервный, работа эта его бесит, платят мало, коллеги тупые, девчонка одна постоянно прощупывает почву на предмет «свободных вечеров», чем выводит чонгука из себя. и он, бесясь в этот день на пустом месте, копается в новых привезённых книгах, расставляет их, сортирует, как вдруг слышит голос:
— извините, не поможете мне книгу найти?
чонгук фырфыр и огрызается, мол:
— справочные терминалы есть, там посмотрите, — не глядя на источник голоса и всё так же копаясь в книгах.
— а не можете провести меня до него?
— указатели кругом, не слепой, найдёте.
— слепой, вообще-то, — чуть грустно хмыкают сзади, и чонгук оборачивается наконец.
и там тэхён.
в целом опрятного человеческого вида, но чуть помятый, в немного съехавших по переносице очках с тёмными стёклами, с тростью в руке и рубашка не заправлена в джинсы, кармашек вывернут. он мягко улыбается, а чонгук от внезапного стыда и укусившей совести сглатывает и соглашается ему помочь. сам находит книгу, сам её пробивает, упаковывает и вручает чётко из рук в руки — когда он пакет передаёт, его пальцы задевает ищущая тёплая ладонь тэхёна, который в ответ на случайное соприкосновение голову опускает и шепчет:
— большое спасибо.
а потом приходит ещё и ещё. всегда в тёмных очках, всегда вывернут кармашек и немного торчит рубашка сзади. чонгук удивляется и, хотя обычно не лезет в чужие жизни, спрашивает, как тэхён читает, если он ничего не видит? тот ему и рассказывает, мол, есть люди специальные, есть клубы.
— а выходишь как? а одеваешься? а общаешься? а работаешь? а готовишь? а в магазины как ходишь? и его так засасывает в этот быт, о котором спокойно говорит тэхён — ему-то уже привычно, лет 7-8, как с недугом. чонгуку всё новое, непонятное, интересное; каким-то макаром походы тэхёна в книжный заканчиваются вечером в кафешке после смены чонгука, который зачитывает ему меню и на словах объясняет состав блюд. много обсуждают и фильмы, и музыку, и книги, и другие интересы увлечения хобби досуг. разговоры их скорее похожи на перебрасывание мячика, когда чонгук впопыхах рассказывает о себе, а потом ждёт секрета, как воспринимает мир тэхён. спрашивает про то, как тэхён смотрит кино-новинки, на что тэхён отвечает:
— слушаю, различаю актёров по голосу, иногда со мной кто-нибудь смотрит, тогда прошу их описывать мне внешность. и
у чонгука вырывается:
— сходим в кино?
тэхён соглашается, конечно.
на самом сеансе, кино оказывается тупо скучным, но чонгуку доставляет описывать. он сам как-будто по-другому смотрит и видит, потому что тэхён спрашивает про детали, на которые обычно малой бы даже внимания не обратил.
перешёптываются, мешают всем вокруг, тэхён извиняется перед сидящей рядом тёткой. потом, когда кино заканчивается, тэхён благодарит его
за приятный вечер. говорит, не ходил на сеансы уже несколько лет, чонгуку щипает, но он только подставляет тэхёну руку, чтобы тот ухватился под локтем, и выводит его.
ещё спрашивает его однажды:
— по чему ты больше всего скучаешь с тех пор, как потерял зрение?
тэхён немного мнётся, кусает губу, это всё же достаточно личное, но они с чонгуком общаются уже почти полгода и, вроде как, друзья.
— по лицам людей, их выражению и эмоциям, их взгляду, — отвечает он. — по восприятию цвета прямо здесь и сейчас, а не со слов других. иногда, чонгук, очень хочется самому убедиться, что моя старая синяя футболка действительно синяя, небо всё ещё голубое, и трава весной всё так же становится изумрудно-зелёной.
чонгук уже жалеет, что затронул тему, потому что тэхён говорит и говорит, ему слишком многого не хватает, такого, чего ему никто дать не в состоянии. тэхён чувствует, что малой немного уходит в себя и съеживается, и переводит тему на безопасное:
— хочешь посмотреть, где я живу?
и приводит его в свою квартиру. умудряется устроить чонгуку экскурсию по крохотным чистым комнатам, большую часть которых занимают стеллажи, шкафы и полки с книгами, расставленными в строгом алфавитном порядке по автору и по названию. тот удивляется количеству книг и «неужели тэхён их все прочитал?»
и несмотря на то, что книг много, другой мебели катастрофически мало, только самое необходимое. никаких часов, статуэток, картин, ночников и ламп; только книги и несколько цветков на окне. квартира больше похожа на аскетичное убежище, где можно переночевать и снова вырваться на волю, чем на постоянное место жительства.
потом он начинает наведываться к тэхёну. потом тэхён позволяет ему читать, и, хотя все книги уже прочитаны и перечитаны, с голосом чонгука они по-другому воспринимаются. тэхён комментирует поступки героев, цитирует в голос синхронно с чонгуком любимые места, нещадно спойлерит самому малому и смеётся, приятно и глубоко под кожу. на прощание тэхён его в первый раз обнимает, опуская острый подбородок на плечо, наугад поглаживая лопатки, и улыбается:
— я думал, ты выше меня.
как-то чонгук к нему утром наведывается, перед тем, как поехать на учёбу. тэхён припухший со сна, в домашней одежде и, в кои-то веки, без своих очков, закрывающих глаза. чонгуку кажется, что он вообще в первый раз видит лицо старшего целиком, без тяжёлой оправы и чёрных стёкол. тэхён шипит на него, чтобы чонгук шёл осторожно и говорил потише, потому что сиделка ещё спит, и будить её не хочется. хочется только вдвоём посидеть. чонгук помогает чайник вскипятить и заварить чай, выходит с горячей кружкой на балкон, где в утреннем солнце тэхён нежится, подставляясь под лёгкий ветер. и тэхён вдруг заявляет, что вот когда он умывался после сна, так ему не хватало отражения своего, и как он сейчас выглядит — сам не знает, а потом задаёт вопрос, который чонгуку больно делает:
— как я сейчас выгляжу?
тот не знает, как ему ответить, как вообще можно описывать тэхёна, каждую черту его до сих пор сонного лица, его поношенную домашнюю одежду, такого немножко жалостливого и одинокого на вид, и всё равно безбожно красивого и умиротворённого. у него слов для такого нет, и вместо того, чтобы чего-то придумывать, он, едва касаясь, притягивает его за шею, коротко, но мягко целует и, отстранившись, говорит:
— примерно так.
на что тэхён улыбается, щиплет ногтями губу, умудряясь кожицу с неё срывать, счастливый донельзя, выталкивает чонгука из квартиры со словами «тебе пора, на учёбу опоздаешь».
а их сиделка запалила и передала тэхёновой матери новости. семья от него отворачивается: зачем им сын инвалид гей, когда ещё дети есть, зачем на него тратить и средства, и силы. и тэхён остаётся один на один со страхом, без денег, без людей, звонить и идти ему особо некуда, кроме.
но чонгук на то и чонгук, что чонгук. сам ещё на родительской шее сидит но, узнав, он правдами-неправдами тэхёна к себе выманил.
— всё будет нормально, вместе справимся.
съезжает к нему сам,
родителям сказав, что будет снимать квартиру с другом.
учится, работает, поддерживает тэхёна, предлагает ему устроиться в какой-нибудь колл-центр, как-никак, а деньги в дом, если что, чонгук проводит до работы.
при этом как-то само собой так складывается, что у них отношения замирают на мёртвой точке после того одного поцелуя. чонгук не трогает, тэхён боится: вдруг не любовь, а просто жалость, и если уж между ними такая дружба, то не лучше ли оставить всё, как есть. плюс ко всему любовью он его привяжет практически и свяжет, и беспомощность эта очень мешает ему определиться.
не ясно, кто к кому придёт первым. наверное, вместе. просто в очередной раз чонгук притащит еду, в очередной раз усадит _проговаривать_ всё кино и случайно тэхён ткнётся губами в его шею, чуть ниже угла челюсти. никто из них не сорвётся даже, это только как толчок к действию. к внимательным нежным поцелуям по всему телу, к изучающим рукам, причём подставляются друг другу, пускают, позволяют, а тэхён в силу своей особенности вообще беспардонно трогает везде, где хочет, сминает, царапает, гладит. и в первый раз (для чонгука тоже, он с парнями же никогда не был настолько близко) доведут себя в итоге с помощью одних только рук, к тому же тэхён с его обострёнными от слепоты чувствами — гиперчувствительный, а от недостатка ласки — сверхотзывчивый.
потом уже когда съедутся на кровать, тэхён проснётся раньше спящего ещё чонгука и на ощупь _увидит_ его лицо. будет трогать подушечками пальцев всё лицо, каждую линию по несколько раз, пока чонгук, притворявшийся, не хмыкнет тихонько и не поймает губами его запястье.
который потерял зрение, а не родился слепым. какая-нибудь противная болезнь, медленная, когда у постепенно блекнут цвета и размывается окружение. но он не сдаётся, а только с тихим смирением учится жить по-новому. живёт с сиделкой, на какое-нибудь пособие по инвалидности и подачки от родителей, потому что самому ему работать никак, а родителям особо не до него, у них ещё двое детей, которых нормально поставить на ноги нужно. квартиру свою двухкомнатную он изучил вдоль и поперёк, а я для выходов на улицу — ну и для (каких-никаких) разговоров и общения — волонтёры.
из друзей у него — один, с детства, чимин, но тот занятый своими делами; конечно, время на тэхёна у него есть, и даже на совместные выезды и прогулки, но не 24 часа в сутки.
из отношений — одна-единственная девочка с младшей школы, которую тэхён по-детски любил.
а потом начались эти проблемы.
что у него осталось, так это любовь к чтению, и иногда у него хватает смелости вызвать волонтёра, добраться до библиотеки для слепых или приглашает волонтёра домой почитать, что бывает интереснее. и для таких вот приглашённых он покупает книги в книжном недалеко от дома.
в книжном, в котором работает на полставки чонгук. для своих 17-18, немного нервный, работа эта его бесит, платят мало, коллеги тупые, девчонка одна постоянно прощупывает почву на предмет «свободных вечеров», чем выводит чонгука из себя. и он, бесясь в этот день на пустом месте, копается в новых привезённых книгах, расставляет их, сортирует, как вдруг слышит голос:
— извините, не поможете мне книгу найти?
чонгук фырфыр и огрызается, мол:
— справочные терминалы есть, там посмотрите, — не глядя на источник голоса и всё так же копаясь в книгах.
— а не можете провести меня до него?
— указатели кругом, не слепой, найдёте.
— слепой, вообще-то, — чуть грустно хмыкают сзади, и чонгук оборачивается наконец.
и там тэхён.
в целом опрятного человеческого вида, но чуть помятый, в немного съехавших по переносице очках с тёмными стёклами, с тростью в руке и рубашка не заправлена в джинсы, кармашек вывернут. он мягко улыбается, а чонгук от внезапного стыда и укусившей совести сглатывает и соглашается ему помочь. сам находит книгу, сам её пробивает, упаковывает и вручает чётко из рук в руки — когда он пакет передаёт, его пальцы задевает ищущая тёплая ладонь тэхёна, который в ответ на случайное соприкосновение голову опускает и шепчет:
— большое спасибо.
а потом приходит ещё и ещё. всегда в тёмных очках, всегда вывернут кармашек и немного торчит рубашка сзади. чонгук удивляется и, хотя обычно не лезет в чужие жизни, спрашивает, как тэхён читает, если он ничего не видит? тот ему и рассказывает, мол, есть люди специальные, есть клубы.
— а выходишь как? а одеваешься? а общаешься? а работаешь? а готовишь? а в магазины как ходишь? и его так засасывает в этот быт, о котором спокойно говорит тэхён — ему-то уже привычно, лет 7-8, как с недугом. чонгуку всё новое, непонятное, интересное; каким-то макаром походы тэхёна в книжный заканчиваются вечером в кафешке после смены чонгука, который зачитывает ему меню и на словах объясняет состав блюд. много обсуждают и фильмы, и музыку, и книги, и другие интересы увлечения хобби досуг. разговоры их скорее похожи на перебрасывание мячика, когда чонгук впопыхах рассказывает о себе, а потом ждёт секрета, как воспринимает мир тэхён. спрашивает про то, как тэхён смотрит кино-новинки, на что тэхён отвечает:
— слушаю, различаю актёров по голосу, иногда со мной кто-нибудь смотрит, тогда прошу их описывать мне внешность. и
у чонгука вырывается:
— сходим в кино?
тэхён соглашается, конечно.
на самом сеансе, кино оказывается тупо скучным, но чонгуку доставляет описывать. он сам как-будто по-другому смотрит и видит, потому что тэхён спрашивает про детали, на которые обычно малой бы даже внимания не обратил.
перешёптываются, мешают всем вокруг, тэхён извиняется перед сидящей рядом тёткой. потом, когда кино заканчивается, тэхён благодарит его
за приятный вечер. говорит, не ходил на сеансы уже несколько лет, чонгуку щипает, но он только подставляет тэхёну руку, чтобы тот ухватился под локтем, и выводит его.
ещё спрашивает его однажды:
— по чему ты больше всего скучаешь с тех пор, как потерял зрение?
тэхён немного мнётся, кусает губу, это всё же достаточно личное, но они с чонгуком общаются уже почти полгода и, вроде как, друзья.
— по лицам людей, их выражению и эмоциям, их взгляду, — отвечает он. — по восприятию цвета прямо здесь и сейчас, а не со слов других. иногда, чонгук, очень хочется самому убедиться, что моя старая синяя футболка действительно синяя, небо всё ещё голубое, и трава весной всё так же становится изумрудно-зелёной.
чонгук уже жалеет, что затронул тему, потому что тэхён говорит и говорит, ему слишком многого не хватает, такого, чего ему никто дать не в состоянии. тэхён чувствует, что малой немного уходит в себя и съеживается, и переводит тему на безопасное:
— хочешь посмотреть, где я живу?
и приводит его в свою квартиру. умудряется устроить чонгуку экскурсию по крохотным чистым комнатам, большую часть которых занимают стеллажи, шкафы и полки с книгами, расставленными в строгом алфавитном порядке по автору и по названию. тот удивляется количеству книг и «неужели тэхён их все прочитал?»
и несмотря на то, что книг много, другой мебели катастрофически мало, только самое необходимое. никаких часов, статуэток, картин, ночников и ламп; только книги и несколько цветков на окне. квартира больше похожа на аскетичное убежище, где можно переночевать и снова вырваться на волю, чем на постоянное место жительства.
потом он начинает наведываться к тэхёну. потом тэхён позволяет ему читать, и, хотя все книги уже прочитаны и перечитаны, с голосом чонгука они по-другому воспринимаются. тэхён комментирует поступки героев, цитирует в голос синхронно с чонгуком любимые места, нещадно спойлерит самому малому и смеётся, приятно и глубоко под кожу. на прощание тэхён его в первый раз обнимает, опуская острый подбородок на плечо, наугад поглаживая лопатки, и улыбается:
— я думал, ты выше меня.
как-то чонгук к нему утром наведывается, перед тем, как поехать на учёбу. тэхён припухший со сна, в домашней одежде и, в кои-то веки, без своих очков, закрывающих глаза. чонгуку кажется, что он вообще в первый раз видит лицо старшего целиком, без тяжёлой оправы и чёрных стёкол. тэхён шипит на него, чтобы чонгук шёл осторожно и говорил потише, потому что сиделка ещё спит, и будить её не хочется. хочется только вдвоём посидеть. чонгук помогает чайник вскипятить и заварить чай, выходит с горячей кружкой на балкон, где в утреннем солнце тэхён нежится, подставляясь под лёгкий ветер. и тэхён вдруг заявляет, что вот когда он умывался после сна, так ему не хватало отражения своего, и как он сейчас выглядит — сам не знает, а потом задаёт вопрос, который чонгуку больно делает:
— как я сейчас выгляжу?
тот не знает, как ему ответить, как вообще можно описывать тэхёна, каждую черту его до сих пор сонного лица, его поношенную домашнюю одежду, такого немножко жалостливого и одинокого на вид, и всё равно безбожно красивого и умиротворённого. у него слов для такого нет, и вместо того, чтобы чего-то придумывать, он, едва касаясь, притягивает его за шею, коротко, но мягко целует и, отстранившись, говорит:
— примерно так.
на что тэхён улыбается, щиплет ногтями губу, умудряясь кожицу с неё срывать, счастливый донельзя, выталкивает чонгука из квартиры со словами «тебе пора, на учёбу опоздаешь».
а их сиделка запалила и передала тэхёновой матери новости. семья от него отворачивается: зачем им сын инвалид гей, когда ещё дети есть, зачем на него тратить и средства, и силы. и тэхён остаётся один на один со страхом, без денег, без людей, звонить и идти ему особо некуда, кроме.
но чонгук на то и чонгук, что чонгук. сам ещё на родительской шее сидит но, узнав, он правдами-неправдами тэхёна к себе выманил.
— всё будет нормально, вместе справимся.
съезжает к нему сам,
родителям сказав, что будет снимать квартиру с другом.
учится, работает, поддерживает тэхёна, предлагает ему устроиться в какой-нибудь колл-центр, как-никак, а деньги в дом, если что, чонгук проводит до работы.
при этом как-то само собой так складывается, что у них отношения замирают на мёртвой точке после того одного поцелуя. чонгук не трогает, тэхён боится: вдруг не любовь, а просто жалость, и если уж между ними такая дружба, то не лучше ли оставить всё, как есть. плюс ко всему любовью он его привяжет практически и свяжет, и беспомощность эта очень мешает ему определиться.
не ясно, кто к кому придёт первым. наверное, вместе. просто в очередной раз чонгук притащит еду, в очередной раз усадит _проговаривать_ всё кино и случайно тэхён ткнётся губами в его шею, чуть ниже угла челюсти. никто из них не сорвётся даже, это только как толчок к действию. к внимательным нежным поцелуям по всему телу, к изучающим рукам, причём подставляются друг другу, пускают, позволяют, а тэхён в силу своей особенности вообще беспардонно трогает везде, где хочет, сминает, царапает, гладит. и в первый раз (для чонгука тоже, он с парнями же никогда не был настолько близко) доведут себя в итоге с помощью одних только рук, к тому же тэхён с его обострёнными от слепоты чувствами — гиперчувствительный, а от недостатка ласки — сверхотзывчивый.
потом уже когда съедутся на кровать, тэхён проснётся раньше спящего ещё чонгука и на ощупь _увидит_ его лицо. будет трогать подушечками пальцев всё лицо, каждую линию по несколько раз, пока чонгук, притворявшийся, не хмыкнет тихонько и не поймает губами его запястье.