and the stars exploding, we'll be fireproof.
Я замечаю светловолосую голову и понимаю, что рядом находится Трис. Теперь на ней нет стольких слоев одежды, а воротник её рубашки не застегнут на последнюю пуговицу. Я разглядываю её фигуру.
Хватит, ругается мой внутренний голос, не давая мне развить беспокойную мысль.
— Трис! — Её имя слетает с моего языка, даже не пытаясь хоть как-то задержаться у меня во рту.
Я подхожу к ней, не обращая внимания на удивленные взгляды Уилла, Эла и Кристины. Это легко — её глаза кажутся еще ярче и проницательнее, чем раньше.
— Ты изменилась, — говорю я.
Я хочу сказать «старше», но тогда моя фраза будет подразумевать, что раньше она выглядела младше. Может, у нее еще нет всех женских изгибов, но, глядя на ее лицо, никто не примет ее за ребенка. Ни один ребенок не обладает такой яростью, жестокостью, дикостью и свирепостью.
— Ты тоже, — отвечает она. — Что делаешь?
«Пью», — думаю я, что она наверняка и так заметила.
— Флиртую со смертью, — смеюсь я. — Пью рядом с пропастью. Наверное, не лучшая мысль.
— Да уж, — произносит она.
Она не смеется. Выглядит настороженно. Чего она боится? Меня?
— Не знал, что ты сделала татуировку, — бросаю я и смотрю на ее ключицу, где набиты три черных птицы — они нарисованы просто, но кажется, будто они летят по ее коже. — Точно. Вороны.
Мне хочется спросить ее, почему она выбрала для татуировки один из самых сильных своих страхов и почему она хочет навсегда оставить на себе это клеймо вместо того, чтобы забыть о нём. Возможно, она не стыдится своих кошмаров — в отличие от меня.
Я оборачиваюсь к Зику и Шону, которые прильнули к перилам.
— Я бы предложил тебе зависнуть с нами, — вырывается у меня, — но ты не должна видеть меня таким.
— Каким? Пьяным?
— Да. То есть нет, — заявляю я, и внезапно мне становится совсем не смешно. — Настоящим, наверное.
— Я притворюсь, что ничего не видела.
— Очень мило с твоей стороны, — заявляю я и наклоняюсь ближе, гораздо ближе, чем собирался. Я вдыхаю запах её волос, чувствую холодную, гладкую и нежную кожу на её щеке. — Ты хорошо выглядишь, Трис, — говорю я, потому что не уверен, что она об этом знает. А она обязательно должна это знать.
Теперь она широко улыбается.
— Будь добр, держись подальше от пропасти, ладно?
— Конечно.
Она продолжает улыбаться. Впервые я задаюсь вопросом, нравлюсь ли я ей. Если она улыбается мне, даже когда я такой… тогда, наверное, ответ — да.
В одном я ни на секунду не сомневаюсь: если с ней я забываю о том, как ужасен мир, то я предпочитаю её алкоголю.
Хватит, ругается мой внутренний голос, не давая мне развить беспокойную мысль.
— Трис! — Её имя слетает с моего языка, даже не пытаясь хоть как-то задержаться у меня во рту.
Я подхожу к ней, не обращая внимания на удивленные взгляды Уилла, Эла и Кристины. Это легко — её глаза кажутся еще ярче и проницательнее, чем раньше.
— Ты изменилась, — говорю я.
Я хочу сказать «старше», но тогда моя фраза будет подразумевать, что раньше она выглядела младше. Может, у нее еще нет всех женских изгибов, но, глядя на ее лицо, никто не примет ее за ребенка. Ни один ребенок не обладает такой яростью, жестокостью, дикостью и свирепостью.
— Ты тоже, — отвечает она. — Что делаешь?
«Пью», — думаю я, что она наверняка и так заметила.
— Флиртую со смертью, — смеюсь я. — Пью рядом с пропастью. Наверное, не лучшая мысль.
— Да уж, — произносит она.
Она не смеется. Выглядит настороженно. Чего она боится? Меня?
— Не знал, что ты сделала татуировку, — бросаю я и смотрю на ее ключицу, где набиты три черных птицы — они нарисованы просто, но кажется, будто они летят по ее коже. — Точно. Вороны.
Мне хочется спросить ее, почему она выбрала для татуировки один из самых сильных своих страхов и почему она хочет навсегда оставить на себе это клеймо вместо того, чтобы забыть о нём. Возможно, она не стыдится своих кошмаров — в отличие от меня.
Я оборачиваюсь к Зику и Шону, которые прильнули к перилам.
— Я бы предложил тебе зависнуть с нами, — вырывается у меня, — но ты не должна видеть меня таким.
— Каким? Пьяным?
— Да. То есть нет, — заявляю я, и внезапно мне становится совсем не смешно. — Настоящим, наверное.
— Я притворюсь, что ничего не видела.
— Очень мило с твоей стороны, — заявляю я и наклоняюсь ближе, гораздо ближе, чем собирался. Я вдыхаю запах её волос, чувствую холодную, гладкую и нежную кожу на её щеке. — Ты хорошо выглядишь, Трис, — говорю я, потому что не уверен, что она об этом знает. А она обязательно должна это знать.
Теперь она широко улыбается.
— Будь добр, держись подальше от пропасти, ладно?
— Конечно.
Она продолжает улыбаться. Впервые я задаюсь вопросом, нравлюсь ли я ей. Если она улыбается мне, даже когда я такой… тогда, наверное, ответ — да.
В одном я ни на секунду не сомневаюсь: если с ней я забываю о том, как ужасен мир, то я предпочитаю её алкоголю.